«Даже самый худший человек на земле заслуживает милости и шанса на прощение. Вспомните мою историю, когда решите, что в вашей жизни уже всё кончено, — написал в своём телеграм-канале пастор московской церкви «Христианская жизнь» Армен Карян.
С позволения служителя публикуем его историю.
Я родился и рос в Армении. Город мой звали Караклис, по имени Чёрной Церкви, а после 35-го года — Кировокан, по имени первого секретаря Ленинградского обкома партии Сергея Кирова. Теперь это Вайадзор. Маленький город и, одновременно, третий в Армении. Всё моё детство и вся моя радость в его камне.
Отец мой служил в приходе, был пастырем — строгим и честным человеком с большими руками. Я рос порядочным, зла другим не делал и лишнего не просил. В день своего шестнадцатилетняя — собрал сумку.
Ехал сперва в Сибирь, а оттуда в Москву на заработки. Отслужил. Чем мог, помогал церкви. Женился в двадцать четыре, невеста Аня — красавица. Ни ДО, ни ПОСЛЕ таких не встречал.
Молодая семья сама себя не прокормит — занялся бизнесом и ушёл в него с головой, но о Боге не забывал, и, кажется, Бог обо мне помнил. За короткий срок мне удалось сколотить внушительное состояние на крупных строительных заказах.
Дочь родилась, а следом за ней наступил 12-й год. Этот год сломал меня и ничего живого за собой не оставил. Выжженная земля.
Братья во Христе, которым я доверил часть своего бизнеса, кинули меня на круглую сумму. Если точнее, в иностранной валюте, на шестизначную. Дальше были угрозы, шантаж, покушение на семью.
На том месте, где раньше я носил крестик, засела обида, которая со временем переродилась в злобу. Я пробивался к Богу, как бьются головой о чугунную сковороду, но никакого Бога во мне не осталось. Тот год я закрыл с долгом в несколько миллионов долларов.
Осенью я ушёл в лес. Я просил Всевышнего указать мне путь. Я упал на землю и орал на небо до тех пор, пока во мне не кончился голос, орал, пока у меня на нёбе не осел металлический вкус собственной крови.
Я ругал Бога последними словами. Говорил то, на что боголюбивый человек не пойдёт, а богобоязненный не осмелится. Я оставил в лесу за МКАДом последние слёзы и вышел оттуда новым, пустым человеком.
Я решил, что Бог, если Он существует, не в силах справиться с несколькими вороватыми негодяями. Не в силах отличить добро от зла.
Бог может, в Своём попустительстве, пустить в расход не только мою жизнь, но жизнь ребёнка. Маленькой девочки, которая ни хорошего, ни плохого на этой земле не успела сделать. Если это и есть Бог во всём Своём безразличии, то без Него всем нам стало бы только легче.
Нашлись люди, которые помогли перекрыть долги. Я принял это как должное. Есть как есть, а по-другому не было и не будет. Ни капли Божьей милости в этом я не увидел.
Уйдя от церкви, со временем я становился только ближе к тем бандитам, которые когда-то бежали из страны с моими деньгами, пока наконец не переплюнул их в своём безбожии.
Я стал тем, кого так презирал, — самым худшим человеком на земле.
Шли годы, я брался за самую грязную работу, и она приносила мне самые грязные деньги. Я ушёл из семьи, видел дочку по разу в несколько месяцев.
2019 год. Утром звонит жена, говорит, что у неё диагностировали рак.
— Ничего, Аня, все болеют. Не умрёшь, значит выздоровеешь.
Потом несколько лет. Химия. Две операции. Иногда я помогал, но всегда недостаточно и с закрытым сердцем.
Когда я вёз ее в больницу в последний раз, она посмотрела на меня осторожно, как будто пыталась разглядеть человека и тихо сказала:
— Ты же знаешь, что я не вернусь оттуда?
Я сказал, что всё будет хорошо, остановился у поликлиники и высадил Аню из машины. Ничто во мне не сжалось. Ничто не дрогнуло. Моё сердце было не из камня, а из стали.
Через два дня мне звонит врач, говорит:
— Одна ночь у неё. Аня умрёт до рассвета.
Я стал угрожать, предлагал деньги, а врач долго молчал в трубку и только потом сказал:
— Деньги мне твои не нужны, тут они ничего не решают, а ещё, знаешь… Сам я живу по совести и в Бога не верю, потому то и проблем у меня с Ним нет. А у тебя, Армен, с твоим Богом большие трудности. Вам бы связь друг с другом наладить, и, может, что-нибудь прояснится…
Я разбил телефон о стену. Кидался из угла в угол, как собака в клетке, в ушах звенело, я чувствовал, что схожу с ума.
Потом я услышал голос. Знакомый голос, оставленный мной где-то в кироваканском детстве:
— ВСТАНЬ НА КОЛЕНИ…
Я тёр глаза, тянул себя за уши, мне было необходимо убедиться, что я не брежу. Тогда это повторилось. ТРИЖДЫ. В пустой квартире. В одиннадцать с чем-то вечера. ОЧЕНЬ ОТЧЁТЛИВО.
Я упал на колени, склонил голову и увидел перед собой яркий свет, какой бывает от поезда проходящего одиноко в ночном туннеле.
Я знал, что это Иисус стоит надо мной. Знал, что это мой последний день на земле. Знал, что я сегодня умру и из-за своего безбожия справедливо опережу Аню.
Я не знал, что с этим звуком умираю не я, а тот человек, который родился во мне в лесу осенью 12-го года.
В ту ночь худший человек на земле сбросил четыре килограмма живого веса. Худший человек прожил в диалоге с Богом восемь часов. Иисус ответил на каждую мою обиду, лишил меня злобы, очистил и подарил чудо.
В семь утра звонил врач, и уже следующим днём я забрал Аню домой из палаты.
Прошло три года. Из прихожанина я стал администратором своей церкви и, по итогу, пастырем в декабре 22-го.
Сегодня я помогаю людям. Стараюсь стать для них тем человеком, которого не нашлось рядом со мной, когда он был так нужен.
Прошлого не воротишь, и скольким я успею помочь — одному Богу известно.
Только я знаю, что это самое главное, и это, наверное, всё, что я знаю в жизни.
P. S. Даже самый худший человек на земле заслуживает милости и шанса на прощение. Вспомните мою историю, когда решите, что в вашей жизни уже всё кончено.